Андрей донатович синявский биография. Синявский андрей донатович - биография Андрей Синявский, "Открытое письмо Солженицыну"

Абрам Терц

литературовед,
писатель,
литературный критик

Андре́й Дона́тович Синя́вский (литературный псевдоним - Абра́м Терц ; 8 октября 1925, Москва - 25 февраля 1997, Париж) - русский литературовед, писатель, литературный критик, политзаключенный.

Начало литературной деятельности

Андрей Синявский родился в Москве в семье бывшего левого эсэра, не чуждого литературных интересов, Доната Синявского.

С началом Отечественной войны семья эвакуировалась в Сызрань, где Синявский в 1943 г. окончил школу и в том же году был призван в армию. Служил радиотехником на аэродроме.

В 1945 г. поступил на заочное отделение филологического факультета МГУ, после демобилизации в 1946 г. перешел на дневное. Занимался на спецсеминаре, посвященном творчеству Маяковского. в 1949 г. окончил филологический факультет МГУ.

Работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ на факультете журналистики, откуда был уволен после публикации в Италии романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Преподавал в Школе-студии МХАТ.

Синявский был одним из ведущих литературных критиков журнала «Новый мир», главным редактором которого являлся Александр Твардовский. В начале 1960-х годов журнал считался наиболее либеральным в СССР.

Творчество

Синявский - автор литературоведческих работ о творчестве М. Горького, Б. Пастернака , И. Бабеля , А. Ахматовой. С 1955 года начал писать прозаические произведения.

В тогдашнем СССР, в связи с цензурой, его произведения не могли быть напечатаны, и Синявский издавал их на Западе. На Западе, до эмиграции Синявского, под псевдонимом "Абрам Терц" были напечатаны роман «Суд идёт» и повесть «Любимов», вошедшие в сборник прозы "Фантастический мир Абрама Терца", а также статья «Что такое социалистический реализм?».

Арест

Осенью 1965 года Синявский был арестован вместе с Ю. Даниэлем . В феврале 1966 года осуждён на семь лет. Суд над писателями, известный как «Процесс Синявского-Даниэля» сопровождался тенденциозным освещением в печати и был задуман как пропагандистское шоу с разоблачениями и покаяниями, однако ни Синявский, ни Даниэль не признали себя виновными.

Многие писатели распространяли открытые письма в поддержку Даниэля и Синявского. Процесс Синявского и Даниэля связывают с началом второго периода демократического (диссидентского) движения в СССР . В поддержку Синявского и Даниэля выступали литературовед В.Иванов, критики И. Роднянская и Ю.Буртин, поэт-переводчик А. Якобсон , искусствоведы Ю. Герчук и И. Голомшток , художник-реставратор Н. Кишилов, научный сотрудник АН СССР В. Меникер, писатели Л. Копелев , Л. Чуковская, В. Корнилов, К. Паустовский .

Письма писателей

После суда об освобождении Синявского и Даниэля ходатайствовали ("письмо 63-х") А. Н. Анастасьев, А. А. Аникст , Л. А. Аннинский , П. Г. Антокольский , Б. А. Ахмадулина, С. Э. Бабенышева, В. Д. Берестов, К. П. Богатырев, З. Б. Богуславская, Ю. Б. Борев, В. Н. Войнович , Ю. О. Домбровский , Е. Я. Дорош, А. В. Жигулин, А. Г. Зак , Л. А. Зонина, Л. Г. Зорин , Н. М. Зоркая, Т. В. Иванова, Л. Р. Кабо , В. А. Каверин , Ц. И. Кин , Л. З. Копелев , В. К. Корнилов, И. Н. Крупник, И. К. Кузнецов, Ю. Д. Левитанский , Л. А. Левицкий , С. Л. Лунгин, Л. З. Лунгина, С. П. Маркиш , В. З. Масс , О. Н. Михайлов, Ю. П. Мориц , Ю. М. Нагибин, И. И. Нусинов, В. Ф. Огнев, Б. Ш. Окуджава, Р. Д. Орлова, Л. С. Осповат , Н. В. Панченко, М. А. Поповский , Л. Е. Пинский , С. Б. Рассадин, Н. В. Реформатская, В. М. Россельс, Д. С. Самойлов, Б. М. Сарнов , Ф. Г. Светов, А. Я. Сергеев, Р. С. Сеф , Л. И. Славин, И. Н. Соловьева, А. А. Тарковский, А. М. Турков, И. Ю. Тынянова, Г. С. Фиш , К. И. Чуковский, Л. К. Чуковская, М. Ф. Шатров, В. Б. Шкловский, И. Г. Эренбург («Литературная Газета», 19/11, 1966 г.) .

В ответной статье Секретариат Союза Советских Писателей - К. А. Федин, Н. С. Тихонов, К. М. Симонов, К. В. Воронков, В. А. Смирнов, Л. С. Соболев, С. В. Михалков, А. А. Сурков - высказался против Синявского и Даниэля.

В резком тоне против Даниэля и Синявского выступал также советский писатель Михаил Шолохов.

Митинг гласности

Основная статья : Митинг гласности

5 декабря 1965 года, (день конституции) на Пушкинской площади состоялся Митинг гласности в поддержку Даниэля и Синявского. В число участников входили Александр Есенин-Вольпин , Валерий Никольский (1938-1978), Юрий Титов, Юрий Галансков, Владимир Буковский. Митинующие требовали, чтобы суд над Даниэлем и Синявским был проведён гласно и открыто, в соответствии с положениями Конституции СССР. Прямо с площади на допрос были увезены А. Есенин-Вольпин, Ю. Галансков, А. Шухт и др. Допрос продолжался два часа, впоследствии участники были отпущены.

Самиздат о деле Синявского и Даниэля

Неволя

В лагере особого режима Синявский работал грузчиком. Из писем жене составлены «Прогулки с Пушкиным», «Голос из хора», «В тени Гоголя». Цитата Синявского: «…ни на шарашке, ни лагерным придурком, ни бригадиром я никогда не был. На моем деле, от КГБ, из Москвы, было начертано: „использовать только на физически тяжелых работах“, что и было исполнено.»

Эмиграция

Вскоре после освобождения в 1973 году поехал по приглашению Сорбонны на работу во Францию .

С 1973 года - профессор русской литературы в Сорбонне.

В эмиграции Андрей Синявский написал: «Опавшие листья В. В. Розанова», автобиографический роман «Спокойной ночи», «Иван-дурак».

Издавал совместно со своей женой Марией Васильевной Розановой с 1978 года журнал «Синтаксис».

Скончался 25 февраля 1997 года, похоронен в Фонтене-о-Роз под Парижем .

Взгляды в эмиграции

Широкую реакцию вызвала книга Синявского (Абрама Терца) «Прогулки с Пушкиным» .

Большое возмущение А. И. Солженицына вызвала его статья «Литературный процесс в России» (1973), особенно раздел, посвящённый антисемитизму в России. Абрам Терц начинает рассуждения словами:

«Это не просто переселение народа на свою историческую родину, а прежде всего и главным образом - бегство из России. Значит, пришлось солоно. Значит - допекли. Кое-кто сходит с ума, вырвавшись на волю. Кто-то бедствует, ищет, к чему бы русскому прислониться в этом раздольном, безвоздушном, чужеземном море. Но всё бегут, бегут. Россия - Мать, Россия - Сука, ты ответишь и за это очередное, вскормленное тобою и выброшенное потом на помойку, с позором - дитя!..»

Затем он саркастически сочувствует русским антисемитам, говоря, что русские всё равно не способны постичь, что в их бедах могут быть виноваты они сами, а не евреи .

Синявский написал несколько статей о свободе мнений и свободе слова в эмигрантской среде. Солженицын - «недообразованный патриот» (по выражению Синявского) - к тому времени уже был властителем дум эмиграции и ее лидером. Солженицын обрушился на Синявского с осуждениями, аукнувшимися отказом эмигрантских журналов печатать Абрама Терца… Именно тогда у жены Синявского Марии Розановой родилась идея собственного журнала, которым стал «Синтаксис» (первые номера посвящены А. Гинзбургу). Этот журнал стал «другим мнением»…

Реабилитация

17 октября 1991 года в «Известиях» появилось сообщение о пересмотре дел Ульманиса, Тимофеева-Ресовского и Царапкина, Синявского и Даниэля за отсутствием в их действиях состава преступления. .

В настоящее время не известны какие-либо документы, которые бы свидетельствовали о привлечении к ответственности кого-либо из лиц, причастных к осуждению Синявского. Есть основания полагать, что эти лица сохранили свои посты.

Андрей Донатович Синявский (литературный псевдоним - Абрам Терц ) - русский литературовед, писатель, литературный критик, редактор, политзаключённый, политэмигрант.

Андрей Синявский родился 8 октября 1925 года в Москве. Отец - Донат Евгеньевич Синявский (1895-1960), из дворянской семьи, со студенческих лет ушедший в революцию, член партии социалистов-революционеров, был исключён из Горного института (С.-Петербург) в 1913 году за активное участие в студенческом революционном движении, до 1917 г. отбывал ссылку в местечке Озерки. После революции - член партии левых эсеров, заведующий Сызранским уездным отделом народного образования, с ноября 1921 г. по февраль 1922 г. - директор местного представительства Российско-Американского комитета помощи голодающим детям. В 1924 г. был арестован по ложному обвинению и вскоре освобождён без последствий, переехал в Москву и занялся литературной деятельностью. Мать - Евдокия Ивановна, из крестьян, училась на Бестужевских курсах, работала в библиотеке им. Ленина.

С началом Отечественной войны семья эвакуировалась в Сызрань, где Андрей Синявский в 1943 г. окончил школу и в том же году был призван в армию. Служил радиомехаником на аэродроме.

В 1945 г. поступил на заочное отделение филологического факультета МГУ, после демобилизации в 1946 г. перешёл на дневное. В том же году женился на Инне Гильман, которой был увлечён ещё со школьных лет. В университете занимался на спецсеминаре, посвящённом творчеству В.В. Маяковского . В 1949 г. окончил филологический факультет МГУ и поступил в аспирантуру. В 1950-м - первые публикации: работа о творчестве Маяковского в «Вестнике МГУ» и в журнале «Знамя».

21 декабря 1950 г. в рамках кампании по выявлению уцелевших меньшевиков и эсеров был вновь арестован Д.Е. Синявский, приговорён к ссылке, которую отбывал в с. Рамено Куйбышевской обл., после смерти Сталина амнистирован, а потом и реабилитирован.

В 1952 году Андрей Синявский успешно защитил кандидатскую диссертацию и поступил на работу научным сотрудником в Институт мировой литературы им. М. Горького (ИМЛИ), преподавал в МГУ на факультете журналистики, в 1957-1958 вёл на филологическом факультете МГУ семинар по русской поэзии XX века, с 1957 г. преподавал также в Школе-студии МХАТ.

В конце 1950-х - первой половине 1960-х гг. Синявский был одним из ведущих литературных критиков журнала «Новый мир», главным редактором которого являлся Александр Твардовский . В начале 1960-х годов журнал считался наиболее либеральным в СССР. Синявский - автор литературоведческих работ о творчестве М. Горького , Б. Пастернака , А. Ахматовой , О. Берггольц .

В те же годы за авторством Синявского публикуются несколько статей в трёхтомной «Истории русской советской литературы» и в первых двух томах «Краткой литературной энциклопедии», выходят и написанные в соавторстве монографии - «Пикассо» (соавтор - Игорь Голомшток , 1960) и «Поэзия первых лет революции: 1917-1920» (соавтор - Андрей Меньшутин , 1964).

В 1963 году происходят изменения в семейной жизни Андрея Синявского: он расстаётся со своей первой женой Инной Гильман и вступает в брак с Марией Розановой , с которой проживёт до конца жизни. В 1964 году у них родился сын Егор.

В середине 1950-х годов Синявский начал писать художественную прозу. Но сфера его творческих интересов не как критика или литературоведа, а как прозаика распространялась за пределы возможностей публикации в СССР. Стилистически его рассказы, повести и эссе слишком сильно отличались от всего, что появлялось на страницах официальной советской печати, однако писать «в стол» Синявский не хотел и при помощи дочери французского дипломата Элен Замойской начал передавать свои произведения за границу. В 1959 году в Париже было опубликовано эссе «Что такое социалистический реализм?», затем вышли рассказы «В цирке», «Ты и я», «Квартиранты», «Графоманы», повести «Суд идёт», «Гололедица» и «Любимов», эссе «Мысли врасплох». Под всеми этими текстами стояло имя «Абрам Терц», взятое Синявским из одесской блатной песни («Абрашка Терц, карманник всем известный…» ).

Наивысшим достижением Синявского - литературного критика в советский период его творчества, по признанию большинства экспертов, стала публикация вступительной статьи к вышедшему летом 1965 года в серии «Библиотека поэта» фундаментальному изданию - сборнику «Стихотворения и поэмы» выведенного из забвения и фактически реабилитированного во время «оттепели» Бориса Пастернака.

Но уже осенью того же 1965 года Синявский был арестован: органам КГБ стало известно, кто скрывается под псевдонимом Абрам Терц. Одновременно с Синявским был арестован и писатель Юлий Даниэль , также публиковавший свои произведения за рубежом под псевдонимом Николай Аржак и также вычисленный органами госбезопасности.

Существуют различные версии того, как КГБ удалось раскрыть псевдонимы Синявского и Даниэля, но ни одна из них не может считаться доказанной. «О том, как КГБ узнало о том, кто такие Абрам Терц и Николай Аржак, в точности неизвестно до сих пор, однако утечка информации, безусловно, произошла за пределами СССР: Ю. Даниэлю на допросе показали правленный его рукой экземпляр его повести «Искупление», который мог быть найден только за рубежом» , - пишет Александр Даниэль.

Писателей обвинили в написании и передаче для напечатания за границей произведений, «порочащих советский государственный и общественный строй» . Даниэль был обвинён в написании повестей «Говорит Москва» и «Искупление» и рассказов «Руки» и «Человек из МИНАПа». Синявский был обвинён в написании повестей «Суд идёт» и «Любимов», статьи «Что такое социалистический реализм», а также в том, что пересылал за границу произведения Даниэля.

В феврале 1966 года состоялся суд: А. Синявский был осуждён на 7 лет, Ю. Даниэль - на 5 лет лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима по статье 70 УК РСФСР «антисоветская агитация и пропаганда». Суд над писателями, известный как «Процесс Синявского-Даниэля», сопровождался тенденциозным освещением в печати и был задуман как пропагандистское шоу с разоблачениями и покаяниями, однако ни Синявский, ни Даниэль виновными себя не признали. Многие писатели распространяли открытые письма в поддержку осуждённых писателей. Процесс Синявского-Даниэля связывают с началом второго периода демократического (диссидентского) движения в СССР.

Вышедший совсем незадолго до ареста Синявского сборник Пастернака «Стихотворения и поэмы» мгновенно стал раритетом, так как в большей части тиража вступительная статья Синявского была вырезана.

В лагере особого режима Синявский работал грузчиком. Как он впоследствии вспоминал, «ни на шарашке, ни лагерным придурком, ни бригадиром я никогда не был. На моем деле, от КГБ, из Москвы, было начертано: „использовать только на физически тяжелых работах“, что и было исполнено» . Однако возможность переписываться с женой была, и Синявский в этих письмах пересылал ей фрагменты будущих книг. Мария Розанова вспоминала: «Синявский отправлял свои эпистолы 5 и 20-го числа каждого месяца… За лагерные годы я получила от А.С. 127 писем…» Из писем жене составлены «Прогулки с Пушкиным», «Голос из хора», «В тени Гоголя», которые впервые также были опубликованы за рубежом, но уже после освобождения и эмиграции писателя.

Под давлением общественности - в первую очередь мировой - Синявский был освобождён из заключения досрочно: 8 июня 1971 года - помилован Указом Президиума Верховного Совета РСФСР.

В 1973 году по приглашению французских славистов из Сорбонны и с разрешения советских властей вместе с женой и восьмилетним сыном эмигрировал во Францию. «Ведь я почему эмигрировал? - объяснял Андрей Донатович. - По единственной причине: хотел остаться собою, Абрамом Терцем, продолжать писать. И мне сказали: не уедете, - значит, поедете обратно в лагерь…»

Андрей Синявский поселился с семьёй в пригороде Парижа - Фонтене-о-Роз, с 1973 года преподавал русскую литературу в Сорбонне. В 1973-1975 гг. в эмигрантских издательствах вышли три книги, написанные в период заключения: «Голос из хора», «Прогулки с Пушкиным», «В тени Гоголя». На обложке каждой из них значилось имя Абрам Терц. И в последующих публикациях Синявский, несмотря на свой новый статус политэмигранта и профессора Сорбонны, продолжает использовать этот псевдоним. «Он гораздо моложе меня. Высок. Худ. Усики, кепочка. Ходит руки в брюки, качающейся походкой. В любой момент готов полоснуть не ножичком, а резким словцом, перевёрнутым общим местом, сравнением… Случай с Терцем сложнее, чем просто история псевдонима… Терц - мой овеществлённый стиль, так выглядел бы его носитель». Это творческое разделение на два образа, на две литературные ипостаси сохранится до конца жизни: Синявский - это кабинетный учёный-филолог, и его именем подписаны только статьи в жанре «строгого литературоведения», ряд публицистических статей, а также написанные в эмиграции монографии, Абраму Терцу же принадлежит вся проза и основной массив литературоведческих эссе.

На протяжении 1974-75 гт. материалы Синявского регулярно появлялись в журнале «Континент», однако разногласия с его редактором В. Максимовым и оказывавшим ощутимое влияние на политику журнала А. Солженицыным привели к тому, что Синявский прекратил сотрудничество с «Континентом» и с 1978 года начал вместе с Марией Розановой издавать собственный журнал - «Синтаксис».

На основе лекций, прочитанных в Сорбонне в 1970-е-1980-е гг., Андрей Синявский написал «Опавшие листья В. В. Розанова», «Основы советской цивилизации», «Иван-дурак»; под авторством Абрама Терца вышли автобиографический роман «Спокойной ночи», рассказы «Крошка Цорес» и «Золотой шнурок». Все эти произведения впервые были напечатаны за рубежом.

С началом перестройки в СССР, вместе с объявленной гласностью и набирающей ход демократизацией общественной и культурной жизни к отечественному читателю постепенно начинают возвращаться произведения писателей-эмигрантов. С 1989 года вновь публикуется на родине и Андрей Синявский - сначала в периодике (перепечатка опубликованных за рубежом статей, фрагментов книг, многочисленные интервью), а затем и в книжных изданиях. В 1992 году в издательстве «Старт» вышел двухтомник, в котором были напечатаны почти все произведения Абрама Терца. В последующие годы российскими издательствами были опубликованы и остальные произведения Синявского.

В 1991 году состоялась и политическая реабилитация Андрея Синявского: 17 октября 1991 года в «Известиях» появилось сообщение о пересмотре дела Синявского и Даниэля за отсутствием в их действиях состава преступления.

Андрей Синявский был членом Баварской академии изящных искусств, почётным доктором Гарвардского университета (1991), почётным доктором РГГУ (1992), членом международного редсовета журнала “Arbor mundi. Мировое древо”. Лауреат премии «Писатель в изгнании» Баварской академии изящных искусств (1988).

Написанный на исходе жизни роман «Кошкин дом» был опубликован журналом «Знамя» уже после смерти писателя - как и все его художественные произведения, под псевдонимом Абрам Терц.

До эмиграции Синявским был опубликован в советской периодической печати ряд литературоведческих работ, в том числе статья о фантастике «Без скидок (О современном научно-фантастическом романе)», 1960 (сокращённый вариант был напечатан под названием «Реализм фантастики»).

В своей художественной прозе Андрей Синявский словно перевоплощается в выдуманного им автора-персонажа, Абрама Терца, мистификатора, отъявленного модерниста, не брезгующего стёбом, убийственной иронией, матерным словечком. Под именем Абрама Терца он написал несколько фантастических рассказов («В цирке», «Ты и я», «Квартиранты», «Графоманы», «Пхенц», «Крошка Цорес»), гротескно-сатирические повести «Суд идёт», «Гололедица», «Любимов».

Антиутопия «Любимов» - самое объёмное произведение «раннего» Терца. Велосипедный мастер Лёня Тихомиров, вдруг наделённый сверхъестественными способностями, решает построить коммунизм в одном, отдельно взятом городе - Любимове, не прибегая к насилию. Идея повести явно перекликается с платоновским «Котлованом».

В рассказе «Пхенц» живое существо с другой планеты притворяется человеком, а в «Крошке Цорес» Синявский-Терц идёт по фантастическому пути ещё дальше: в этой кошмарной сказке имеется даже волшебный проход в потусторонний мир, как в кэрролловской «Алисе в стране чудес».

Русский литературовед, писатель, литературный критик, политзаключенный.

Андрей Синявский родился в Москве в семье бывшего левого эсэра, не чуждого литературных интересов, Доната Синявского. С началом Отечественной войны семья эвакуировалась в Сызрань, где Синявский в 1943 г. окончил школу и в том же году был призван в армию. Служил радиотехником на аэродроме. В 1945 г. поступил на заочное отделение филологического факультета МГУ, после демобилизации в 1946 г. перешел на дневное. Занимался на спецсеминаре, посвященном творчеству Маяковского. в 1949 г. окончил филологический факультет МГУ. Работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ на факультете журналистики, откуда был уволен после публикации в Италии романа Бориса Пастернака "Доктор Живаго". Преподавал в Школе-студии МХАТ. Синявский был одним из ведущих литературных критиков журнала «Новый мир», главным редактором которого являлся Александр Твардовский. В начале 1960-х годов журнал считался наиболее либеральным в СССР.

Творчество

Синявский - автор литературоведческих работ о творчестве М. Горького, Б. Пастернака, И. Бабеля, А. Ахматовой. С 1955 года начал писать прозаические произведения. В СССР его произведения не печатались, поэтому Синявский переправлял свои произведения на Запад. На Западе под псевдонимом Абрам Терц были напечатаны две книги: «Суд идёт» и «Любимов», а также статья «Что такое социалистический реализм?».

Арест

Осенью 1965 года Синявский был арестован вместе с Ю. Даниэлем. В феврале 1966 года осуждён на семь лет. Суд над писателями, известный как «Процесс Синявского-Даниэля» сопровождался тенденциозным освещением в печати и был задуман как пропагандистское шоу с разоблачениями и покаяниями, однако ни Синявский, ни Даниэль не признали себя виновными. Немногие писатели распространяли открытые письма в поддержку Даниэля и Синявского.

Неволя

В лагере особого режима Синявский работал над книгами: «Прогулки с Пушкиным», «Голос из хора», «В тени Гоголя». Вскоре после освобождения в 1973 году поехал по приглашению Сорбонны на работу во Францию.

Второе, эмигрантское, осуждение

Большое возмущение А. И. Солженицына вызвала его стат

ья "Литературный процесс в России" (1973), особенно раздел, посвящённый антисемитизму в России. Абрам Терц начинает рассуждения словами:

“Это не просто переселение народа на свою историческую родину, а прежде всего и главным образом - бегство из России. Значит, пришлось солоно. Значит - допекли. Кое-кто сходит с ума, вырвавшись на волю. Кто-то бедствует, ищет, к чему бы русскому прислониться в этом раздольном, безвоздушном, чужеземном море. Но всё бегут, бегут. Россия - Мать, Россия - Сука, ты ответишь и за это очередное, вскормленное тобою и выброшенное потом на помойку, с позором - дитя!..”

Затем он саркастически сочувствует русским антисемитам, говоря, что русские всё равно не способны постичь, что в их бедах могут быть виноваты они сами, а не евреи.

Синявский написал несколько статей о свободе мнений и свободе слова в эмигрантской среде. Солженицын - "недообразованный патриот" (по выражению Синявского) - к тому времени уже был властителем дум эмиграции и ее лидером. Солженицын обрушился на Синявского с осуждениями, аукнувшимися отказом эмигрантских журналов печатать Абрама Терца... Именно тогда у жены Синявского Марии Розановой родилась идея собственного журнала, которым стал "Синтаксис" (первые номера посвящены А. Гинзбургу). Этот журнал стал "другим мнением"...

Эмиграция

С 1973 года - профессор русской литературы в Сорбонне.

В эмиграции Андрей Синявский написал: «Опавшие листья В. В. Розанова», автобиографический роман «Спокойной ночи», «Иван-дурак».

Издавал совместно со своей женой М. В. Розановой с 1978 года журнал «Синтаксис».

Реабилитация

17 октября 1991 года в «Известиях» появилось сообщение о пересмотре дел Ульманиса, Тимофеева-Ресовского и Царапкина, Синявского и Даниэля за отсутствием в их действиях состава преступления.

В настоящее время не известны какие–либо документы, которые бы свидетельствовали о привлечении к ответственности кого–либо из лиц, причастных к осуждению Синявского. Есть основания полагать, что эти лица сохранили свои посты

Окончил университет в 1949 году.

Синявский был одним из ведущих литературных критиков журнала «Новый мир» , главным редактором которого являлся Александр Твардовский . В начале 1960-х годов журнал считался наиболее либеральным в СССР .

Творчество

Синявский - автор литературоведческих работ о творчестве М. Горького , Б. Пастернака , И. Бабеля , А. Ахматовой . С 1955 года начал писать прозаические произведения.

Письма писателей

После суда об освобождении Синявского и Даниэля ходатайствовали («письмо 63-х ») А. Н. Анастасьев , А. А. Аникст , Л. А. Аннинский , П. Г. Антокольский , Б. А. Ахмадулина , С. Э. Бабёнышева , В. Д. Берестов , К. П. Богатырёв , З. Б. Богуславская , Ю. Б. Борев , В. Н. Войнович , Ю. О. Домбровский , Е. Я. Дорош , А. В. Жигулин , А. Г. Зак , Л. А. Зонина, Л. Г. Зорин , Н. М. Зоркая , Т. В. Иванова , Л. Р. Кабо , В. А. Каверин , Ц. И. Кин , Л. З. Копелев , В. К. Корнилов, И. Н. Крупник , И. К. Кузнецов , Ю. Д. Левитанский , Л. А. Левицкий , С. Л. Лунгин , Л. З. Лунгина , С. П. Маркиш , В. З. Масс , О. Н. Михайлов , Ю. П. Мориц , Ю. М. Нагибин , И. И. Нусинов , В. Ф. Огнев , Б. Ш. Окуджава , Р. Д. Орлова , Л. С. Осповат , Н. В. Панченко, М. А. Поповский , Л. Е. Пинский , С. Б. Рассадин , Н. В. Реформатская , В. М. Россельс , Д. С. Самойлов , Б. М. Сарнов , Ф. Г. Светов , А. Я. Сергеев , Р. С. Сеф , Л. И. Славин , И. Н. Соловьёва , А. А. Тарковский , А. М. Турков , И. Ю. Тынянова, Г. С. Фиш , К. И. Чуковский , Л. К. Чуковская , М. Ф. Шатров , В. Б. Шкловский , И. Г. Эренбург («Литературная Газета», 19/11, 1966 г.) .

В ответной статье Секретариат Союза советских писателей - К. А. Федин , Н. С. Тихонов , К. М. Симонов , К. В. Воронков , В. А. Смирнов, Л. С. Соболев , С. В. Михалков , А. А. Сурков - высказался против Синявского и Даниэля.

В резком тоне против Даниэля и Синявского выступал также лауреат Нобелевской премии по литературе Михаил Шолохов .

Митинг гласности

5 декабря 1965 года (в день конституции) на Пушкинской площади состоялся Митинг гласности в поддержку Даниэля и Синявского. В число участников входили Александр Есенин-Вольпин , Валерий Никольский ( -), Юрий Титов , Юрий Галансков , Владимир Буковский . Митингующие требовали, чтобы суд над Даниэлем и Синявским был проведён гласно и открыто, в соответствии с положениями Конституции СССР. Прямо с площади на допрос были увезены А. Есенин-Вольпин, Ю. Галансков, А. Шухт и др. Допрос продолжался два часа, впоследствии участники были отпущены.

Самиздат о деле Синявского и Даниэля

Неволя

Эмиграция

Вскоре после освобождения в 1973 году поехал по приглашению Парижского университета на работу во Францию .

С 1973 года - профессор русской литературы в Университете «Париж IV - Сорбонна» .

В эмиграции Андрей Синявский написал: «Опавшие листья В. В. Розанова», автобиографический роман «Спокойной ночи», «Иван-дурак».

Скончался 25 февраля 1997 года, похоронен в Фонтене-о-Роз под Парижем .

Взгляды в эмиграции

Широкую реакцию вызвала книга Синявского (Абрама Терца) «Прогулки с Пушкиным» .

Синявский написал несколько статей о свободе мнений и свободе слова в эмигрантской среде. Солженицын - «недообразованный патриот» (по выражению Синявского) - к тому времени уже был властителем дум эмиграции и её лидером. Солженицын обрушился на Синявского с осуждениями, аукнувшимися отказом эмигрантских журналов печатать Абрама Терца… Именно тогда у жены Синявского Марии Розановой родилась идея собственного журнала, которым стал «Синтаксис » (первые номера посвящены А. Гинзбургу). Этот журнал стал «другим мнением»…

Слухи о связях с КГБ

Ряд идейных противников Синявского из диссидентской и эмигрантской среды по сей день распространяют информацию о том, что как до, так и после своего ареста Синявский сотрудничал с КГБ СССР . В частности, диссидент Сергей Григорьянц расценивает выезд Синявского и Розановой во Францию как операцию советских спецслужб с целью внедрения «агентов влияния» в эмигрантское сообщество . Эти сведения опираются на опубликованную Владимиром Буковским в начале 1990-х годов в израильской газете «Вести » ксерокопию записки Ю. В. Андропова о Синявском и Даниэле, направленной в ЦК КПСС 26 февраля 1973 года . Как впоследствии подтвердила экспертиза, этот текст является компиляцией отдельных склеенных частей упомянутого документа, из которого оказались исключены фрагменты, свидетельствовавшие о непричастности Синявского к сотрудничеству с КГБ СССР. Более того: из вырезанных частей текста как раз следует, что компрометация Синявского как «агента влияния КГБ» среди диссидентов-эмигрантов была основной задачей КГБ при его отъезде на Запад .

Реабилитация

Произведения

Автором большинства произведений выступает Абрам Терц, так как собственно Синявский - это кабинетный учёный-филолог, и его именем подписаны только статьи в жанре «строгого литературоведения» и ряд публицистических статей, Абраму Терцу же принадлежит вся проза и основной массив литературоведческих эссе. В списке произведения, в которых Синявский выступал не от лица Терца, помечены.

Проза

• В цирке (1955)
• Графоманы (Из рассказов о моей жизни) (1959)
• Любимов
• Гололедица
• Пхенц (1957)
• Суд идёт
• Ты и я (1959)
• Квартиранты (1959)
• Крошка Цорес (1980)
• Спокойной ночи (1983)
• Кошкин дом. Роман дальнего следования (1998)

Эссеистика

• Что такое социалистический реализм
• Мысли врасплох. Munchen, Echo-Press, s.a. <1972>
• Голос из хора (1966-1971, французская премия за лучшую иностранную книгу , )
• Прогулки с Пушкиным (1966-1968), London, OPI - Collins, 1975
• В тени Гоголя (1970-1973)
• Литературный процесс в России
• Люди и звери
• Анекдот в анекдоте
• Отечество. Блатная песня
• Река и песня
• Открытое письмо А. Солженицыну (Андрей Синявский)
• Солженицын как устроитель нового единомыслия (Андрей Синявский)
• Чтение в сердцах (Андрей Синявский)
• Памяти павших: Аркадий Белинков
• «Тёмная ночь » (Андрей Синявский)
• В ночь после битвы (Андрей Синявский)
• Диссидентство как личный опыт (Андрей Синявский)
• Сны на православную пасху (Андрей Синявский)
• Путешествие на Чёрную речку
• «Опавшие листья» В. В. Розанова (1982)
• The Russian Intelligentsia. (Русская интеллигенция.) NY, Columbia University Press, 1997.
• Андрей Синявский:127 писем о любви. (в 3 т.)- М.: Аграф,2004

Посвящается Андрею Синявскому

• Виталий Диксон «Августейший сезон, или Книга российских календ: Роман положений» / Предисл. А.Яровой; Послеслов. А. Кобенкова ; Худож. Н.Статных. - Иркутск , Изд-во , 2008. - 1216 с., илл., фото, аудио-CD (Усл. печ. л. 75,0)

Напишите отзыв о статье "Синявский, Андрей Донатович"

Литература и источники

• // Энциклопедия «Кругосвет ».
• биография на сайте «Антология самиздата».
• Абрам Терц. . - Захаров , 1999. - 480 с. - ISBN 5-8159-0016-8 .
• Андрей Синявский. . // Журнал «Юность » № 5, 1989.
• (файлы Microsoft Word в архивах RAR)
• в библиотеке ImWerden
• .
• Александр Белый , журнал «Нева», 2008, № 2
• (PDF)
• Ратькина Т. Э. . - М .: «Совпадение», 2010. - 232 с. - ISBN 978-5-9030-6079-5 .

Примечания

Отрывок, характеризующий Синявский, Андрей Донатович

Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.

Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J"ai assez fait l"Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C"est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c"est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n"y a qu"un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n"y a qu"un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.

Андрей Донатович Синявский (литературный псевдоним - Абрам Терц; 8 октября 1925, Москва - 25 февраля 1997, Париж) - русский литературовед, писатель, литературный критик, политзаключенный.

Андрей Синявский родился в Москве в семье дворянина и левого эсера, не чуждого литературным интересам, Доната Евгеньевича Синявского.

…ни на шарашке, ни лагерным придурком, ни бригадиром я никогда не был. На моем деле, от КГБ, из Москвы, было начертано: „использовать только на физически тяжелых работах“, что и было исполнено.

Синявский Андрей Донатович

С началом Отечественной войны семья эвакуировалась в Сызрань, где Синявский в 1943 г. окончил школу и в том же году был призван в армию. Служил радиотехником на аэродроме.

В 1945 г. поступил на заочное отделение филологического факультета МГУ, после демобилизации в 1946 г. перешел на дневное. Участвовал в спецсеминаре, посвященном творчеству Маяковского. Окончил университет в 1949 г.

Работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ на факультете журналистики и в Школе-студии МХАТ.

Это не просто переселение народа на свою историческую родину, а прежде всего и главным образом - бегство из России. Значит, пришлось солоно. Значит - допекли. Кое-кто сходит с ума, вырвавшись на волю. Кто-то бедствует, ищет, к чему бы русскому прислониться в этом раздольном, безвоздушном, чужеземном море. Но всё бегут, бегут. Россия - Мать, Россия - Сука, ты ответишь и за это очередное, вскормленное тобою и выброшенное потом на помойку, с позором - дитя! («Прогулки с Пушкиным»)

Синявский Андрей Донатович

Синявский был одним из ведущих литературных критиков журнала «Новый мир», главным редактором которого являлся Александр Твардовский. В начале 1960-х годов журнал считался наиболее либеральным в СССР.

В тогдашнем СССР, в связи с цензурой, его произведения не могли быть напечатаны, и Синявский до своей эмиграции издавал их на Западе под псевдонимом Абрам Терц. Были напечатаны роман «Суд идёт» и повесть «Любимов», вошедшие в сборник прозы "Фантастический мир Абрама Терца", а также статья «Что такое социалистический реализм?», в которой едко высмеивалась советская литература.

Солженицын - недообразованный патриот.

Синявский Андрей Донатович

Осенью 1965 года Синявский был арестован вместе с Ю. Даниэлем по обвинению в антисоветской пропаганде и агитации. В феврале 1966 года осуждён Верховным Cудом на семь лет колонии. Суд над писателями, известный как «Процесс Синявского-Даниэля» сопровождался тенденциозным освещением в печати и был задуман как пропагандистское шоу с разоблачениями и покаяниями, однако ни Синявский, ни Даниэль не признали себя виновными.

Многие писатели распространяли открытые письма в поддержку Даниэля и Синявского. Процесс Синявского и Даниэля связывают с началом второго периода демократического (диссидентского) движения в СССР. В поддержку Синявского и Даниэля выступали литературовед В.Иванов, критики И. Роднянская и Ю.Буртин, поэт-переводчик А. Якобсон, искусствоведы Ю. Герчук и И. Голомшток, художник-реставратор Н. Кишилов, научный сотрудник АН СССР В. Меникер, писатели Л. Копелев, Л. Чуковская, В. Корнилов, К. Паустовский.

5 декабря 1965 года, (день конституции) на Пушкинской площади состоялся Митинг гласности в поддержку Даниэля и Синявского. В число участников входили Александр Есенин-Вольпин, Валерий Никольский (1938-1978), Юрий Титов, Юрий Галансков, Владимир Буковский. Митинующие требовали, чтобы суд над Даниэлем и Синявским был проведён гласно и открыто, в соответствии с положениями Конституции СССР. Прямо с площади на допрос были увезены А. Есенин-Вольпин, Ю. Галансков, А. Шухт и др. Допрос продолжался два часа, впоследствии участники были отпущены.

В самиздате распространялись открытые обращения к деятелям науки и искусства, с описаниями процесса Синявского и Даниэля, предупреждающие об опасности повторения сталинских репрессий в случае молчаливого одобрения таких процессов обществом. Широкую известность получило открытое письмо Л. К. Чуковской к М. А. Шолохову.

В колонии Синявский работал грузчиком.

Вскоре после освобождения в 1973 году поехал по приглашению Сорбонны на работу во Францию.

С 1973 года - профессор русской литературы в Сорбонне.